Каждый год на сайте британского винного критика Дженсис Робинсон (https://www.jancisrobinson.com) устраивается конкурс на самый интересный рассказ/очерк/заметку, так или иначе связанные с темой вина – Wine Writing Competition (WWC). Принять участие в нем может любой. Единственное условие – присланный материал должен быть связан с винной тематикой и написан на английском языке. Все присланные на сайт Робинсон рассказы публикуются в бесплатном доступе, а затем все желающие могут проголосовать, выбрав таким образом победителей и призеров конкретного года.
Тема нынешнего 2023 соревнования – «Мой любимый персонаж из мира вина».
Победителем конкурса 2023 была признана автор Joanne Gibson из Южной Африки с рассказом, озаглавленном «Дядя Дитер».
Мне показалась эта исповедь души интересной и я перевел ее на русский язык.
Сначала немного о самом авторе.
Джоан Гибсон (Joanne Gibson) – Южноафриканская писательница, в последние годы взяла перерыв в освещении основных винных дел, чтобы сосредоточиться на исследовании ранней истории виноделия Кейптауна. Недавно она стала соавтором книги о знаменитом вине Klein Constantia. Ранее она была винным обозревателем Sunday Times, дегустатором и автором южноафриканского винного гида Platter‘s, заместителем редактора журнала Wine (Winemag.co.za) и автором многих международных изданий, включая The World of Fine Wine и Decanter. Ее карьера винного писателя началась в начале 2000-х годов в Лондоне, где она получила диплом WSET уровня 4, работая в журнале Harpers Wine & Spirit. Она неоднократно признавалась южноафриканским винным писателем года, а также четыре раза была финалисткой Международной премии винных писателей имени Louis Roederer.
Uncle Dieter
by Joanne Gibson
Ein Prosit
(«Ваше здоровье» – принятый в Германии традиционный застольный тост. Поначалу использовался только для пива, но затем вошел в общее употребление и для других алкогольных напитков – вина, шнабса и крепкого алкоголя.)
Мой крестный отец немецко-южноафриканского происхождения, Дитер* (я решила не использовать его настоящее имя, потому что его история горько-сладкая, возможно, скорее горькая, чем сладкая), любил рассказывать мне о том, как он произвел впечатление на своих собратьев по Chevaliers du Tastevin (знаменитое братство вакханалий, основанное в Бургундии в 1934 году), когда они однажды вечером собрались в замке Кло-де-Вужо (Château du Clos de Vougeot) блистательные в своих красных и золотых одеждах.
«Я сказал им, что если они хотят пить настоящее французское вино, если они хотят ощутить, каким на самом деле было французское вино до того, как филлоксера уничтожила их виноградники, тогда они должны посетить Южную Африку и выпить вина Капской провинции!»
Высказанное с такой убежденностью и с такой любовью к своей приемной стране, которую он тогда представлял в каком-то дипломатическом качестве в Париже, (ошибочное) заявление Дитера о том, что французские сорта винограда, растущие на мысе, никогда не нуждались в прививке на американские корни и были поэтому более присущи классическим французским образцам, было встречено присутствующими с «изумлением» – по крайней мере, так он говорил нам об этом событии все чаще с годами, особенно после того, как у него развилась болезнь Альцгеймера.
Я не могу себе представить, как тогда на самом деле отреагировали на теорию Дитера эти бургундские любители вина; возможно они интеллигентно промолчали из-за их дружелюбия, которым они до сих пор славятся. Что я действительно помню с болезненной ясностью, так это побледневшее лицо Дитера через стол, когда я, выслушав эту историю в очередной раз, указала на то, что лозы Южной Африки не избежали филлоксеры и были привиты точно так же, как и везде.
Кто-то быстро тогда сменил тему, открыли еще одну бутылку, но Дитер весь вечер был необычно спокоен. Он был не самим собой, в то время, когда он уже был не совсем собой. Достаточно сказать, что примерно год спустя я испытала неописуемое облегчение, когда он еще раз радостно рассказал о том времени, когда он так впечатлил La Confrérie des Chevaliers du Tastevin…
Дитер родился в аду разбомбленного во время войны Гамбурга и приехал в Йоханнесбург в конце 1960-х годов. Несмотря на растущую международную критику апартеида, иностранные инвестиции в Южную Африку увеличились более чем вдвое в период с 1963 по 1972 год, а «белое» население увеличилось почти на 50% благодаря иммиграции молодых европейцев, таких как Дитер, которые искали новый старт в своей жизни, возможно, пытаясь заново обрести себя (что он наверняка делал не раз). Он познакомился с моими родителями через общих друзей и вскоре установил почти братские отношения с моим отцом, чья семья бежала из Берлина в 1936 году. Мой отец был свидетелем Дитера, когда тот женился на Джой, которая, в свою очередь, стала (и остается) одной из близких друзей моей матери. Фотографии предоставляют множество свидетельств того, как весело они проводили время в те беззаботные ранние годы.
Со временем появилась я, первый из четырех детей, рожденных от этих двух пар, и единственная девочка. Когда Дитер впервые взял меня на руки, он дал сумасшедшее обещание: отвезти меня в «Максим» (лучший ресторан в Париже, тогда еще на пике своей славы), когда мне будет 18.
И он сдержал свое слово! (Помогло то, что он снова жил в Париже в тот год, год освобождения Нельсона Манделы из тюрьмы, год, который я провела в Германии в качестве студента по обмену.)
Думаю, Дитер получил настоящее удовольствие, играя в тот вечер в моего papa-gâteau («папика»). И Джой, кстати, с таким же энтузиазмом подыгрывала, помогая мне подобрать подходящий наряд (как я любила это маленькое черное платье). Три десятилетия спустя я больше помню о том, что мы с Дитером ели (включая фуа-гра и улитки), чем о том, что мы пили, сидя бок о бок на диванчике без спинки, обитом бархатом, и наблюдая за окружающими людьми. Хотя я уверена, что это было красное бургундское.
«Учил» ли Дитер меня вину? Нет. Оглядываясь назад и учитывая полученный мной диплом WSET, я не думаю, что он вообще знал об этом так уж много. Но он, безусловно, помог мне, еще в детстве, осознать, что вино — это больше, чем напиток. Это были приключения и романтика, истории и воспоминания, подшучивание и дружелюбие, или – на родном немецком языке Дитера – Gemütlichkeit.
Живя в Йоханнесбурге в 1980-х годах, в перерывах между поездками Дитера в Париж, наши семьи почти еженедельно готовили вместе барбекю. Это были спокойные и счастливые воскресенья, всегда яркие, запоминающиеся. Но иногда наши семейные праздники в Кейптауне совпадали, и тогда у нас бывали обеды в винодельческих хозяйствах.
Я помню, как восхищалась деревенским видом винного поместья Muratie Wine Estate в Стелленбоше, пока взрослые дегустировали новаторский Пино Нуар винодельни вместе с босоногим виноделом Беном Принсом (Ben Prins). Затем мы направились в соседний Delheim, где Дитер приветствовал немецкого владельца Michael «Spatz» Sperling как старого друга (он им не был) и заставил нас, детей, фыркать над сырными тарелками пока взрослые пробовали вино позднего сбора (Late Harvest) по имени «Spatzendreck» (буквально в переводе с немецкого «воробьиное дерьмо»). На этикетке даже была изображена – к нашему большому удовольствию – нахальная птичка, какающая в отверстие бочки.
Кто знал, что вино может быть таким веселым? Дитер знал. Он также настоял на том, чтобы мы попробовали этот забавный нектар, сделанный тогда полностью из Шенен Блана, его приправленный медом грушевый вкус стал открытием (для меня), что не все вина были сухими и кислыми.
У меня осталось еще одно отчетливое воспоминание о посещении винного хозяйства Twee Jonge Gezellen в Tulbagh, вероятно, примерно в то время, когда Nicky Krone (известный южно-африканский винодел) строил первый в Южной Африке подземный погреб, предназначенный для производства игристого вина традиционным методом (без сульфитов и т. д.). Но кто же были, спросил Дитер, те «два молодых холостяка» («Twee Jonge» на голландском означает «Два холостяка»), в честь которых еще в начале 1700-х годов была названа эта обширная ферма? «Только представьте, что вытворяли эти непослушные подростки!» Но мог ли этот отрывок оживленной беседы за обедом пробудить во мне страсть к раскрытию ранних южноафриканских винных историй? Вполне возможно.
Собственные истории Дитера с годами становились все менее правдоподобными, а моему отцу они казались все более утомительными: сплошное шоу и никакого содержания. По его собственному признанию, Дитер был «бесполезен в таких ситуациях», когда мой отец умирал от рака в 2009 году.
В противоположность этому, Джой всегда была «скалой» для ее мужа Дитера даже тогда, когда у него диагностировали болезнь Альцгеймера.
В июне 2020 года Дитер выскользнул из своего дома в Йоханнесбурге, чтобы купить сигареты (от которых он отказался несколько десятилетий назад) и бутылку вина (вероятно, Chapel Red от Robertson Winery, его любимого напитка на каждый день, потому что оно стоило ему всего несколько рандов, хотя его коллекция старого бургундского вина лежала и пылилась). В то время продажа табака и алкоголя была запрещена в соответствии с бессмысленными ковидными ограничениями в Южной Африке. В его банковской выписке по кредитной карточке была указана оплата одноразовой маски, обязательное требование для входа в магазины, но в конечном итоге это не спасло его от заражения вирусом, который ускорил его неизбежный конец.
Вот и все.
Так что я очень благодарна, что тема этого конкурса – мой любимый винный персонаж – вернула мне воспоминания о Дитере, залитые солнцем и благоуханием Пино Нуара, перемежающиеся оживленными разговорами, смехом и звоном бокалов.
Prost!
mbabinskiy@gmail.com